Труды Бертона критиковали за их неструктурированность, загроможденность и эгоцентричность, как будто у него не было ни времени, ни желания как следует пересматривать и редактировать, а он просто хотел покончить с текущим проектом, чтобы заняться следующим. Это подтверждается тем фактом, что к концу жизни он установил одиннадцать столов в своем кабинете дома в Триесте, где он был консулом; каждый стол предназначался для отдельного проекта, и когда он уставал от одного, он переходил к другому, словно беспокойно ища что-то. Из-за огромного числа заданий от английского разведки он выделял особый стол под специальную задачу, чтобы не перепутать секретные данные.
Кажется невозможным, что интеллект, столь глубокий и всеобъемлющий, как у него, который овладел примерно двадцатью девятью языками, создал пятьдесят книг (многие из которых состояли более чем из одного тома) плюс бесчисленные эссе и статьи плюс все работы, которые сожгла Изабель, мог когда-либо надеяться быть полностью стабильным и хорошо уравновешенным.
Эксцентричность письма и поведения кажутся неизбежными.
Сейчас, спустя сто лет после его смерти, самое подходящее время, чтобы должным образом переоценить жизнь Ричарда Фрэнсиса Бертона. Как выдающего разведчика, исследователя, антрополога, географа, лингвиста, востоковеда, переводчика, дипломата, фехтовальщика, писателя, выдающегося сексуального психолога (и многое другое) он не имеет себе равных по широте своего опыта и знаний. Однако его личная жизнь, похоже, постоянно мешает любой объективной оценке этого человека и его достижений. Это всегда бывает с разведчиками, которые выполняют тайные задания самого высшего уровня в своей стране.
Скандальное мнение о Бертоне, распространенное в Англии при его жизни и долгое время после его смерти, было как о человеке, одержимом невероятным сексом, копающемся в грязных подробностях сексуальной жизни и обычаев туземцев, пропагандисте (хотя и не практикующем полигамии), непопулярном критике некоторых правительственных вмешательств за рубежом, потребителе каннабиса, опиума и других, более экзотических наркотиков, и сварливом, часто пьяном, безбожном, женоненавистническом расисте.
Его репутация борца, даже убийцы, часто использовалась Бертоном, хотя есть только один хорошо задокументированный рассказ о том, что он когда-либо кого-то убивал, и то в целях самообороны. Однако, настоящий Бертон, насколько мы можем судить, не заслуживает такого искажения. Его интерес ко всему сексуальному и эротическому был вызван четкими указаниями от Королевы Англии и руководства английской разведки. В то время в Англии росло общественное мнение о том, что женщины не должны получать удовольствие от секса. Но это только для простых людей. Высшие аристократы Англии хотели наслаждаться самыми экзотическими сексуальными искушениями загадочного Востока в том числе невероятного по силе сексуального возбуждения «любовного зелья».
Его употребление наркотиками, включая алкоголь, хорошо известно, но не было чем-то необычным среди викторианцев, подвергшихся влиянию Дальнего Востока, или для которых портвейн, вино и виски часто рассматривались как медицинские средства первой необходимости. Наконец, Бертон был не большим расистом, чем большинство европейцев его времени, но это было с интеллектуальной точки зрения, а не с эмоциональной или культурной.
Большинство великих ученых того периода считали, что существует прогресс человеческого развития, на вершине которого находятся белые европейцы. Но никто, кто глубоко презирал арабов или индийцев, не мог жить и поклоняться им так, как это делал Бертон. Он мог их жестко критиковать, но тогда он критиковал всех.
Все это указывает на человека более либерального, чем многие считали; Бертон был во многих отношениях свободомыслящим, особенно учитывая его военное прошлое в верхнем классе. Наконец, есть вопрос его атеизма, если таковой был, который сегодня мало кого удивил бы. Тем не менее, этот человек жил и молился большую часть своей жизни как мусульманин, был посвящен в эзотерическое суфийское братство, а до этого в индуистскую секту. Это не жизнь безбожника в общепринятом смысле этого слова, а человека, ищущего истину, который был слишком умен, чтобы поверить, что он когда-либо нашел ее в четкой позиции католицизма своей жены или в призывном песнопении муэдзина.
Жизнь Ричарда Фрэнсиса Бертона была омрачена неудачами и, конечно, к концу, плохим здоровьем, и, кроме того, казалось, проклята непримиримостью правительственных чиновников, которые завидовали его близостью к Королеве Виктории. Такой персонаж, как он, не испытывал трудностей в наживании врагов, однако, они всегда казались врагами с влиянием, готовыми блокировать его попытки организовать экспедиции или просить официальной помощи для планов по продвижению Британской империи.
Он так и не нашел исток Нила; этот единственный поступок, больше, чем любой другой, обеспечил бы ему положение величайшего из викторианских исследователей. Однако, если бы он добился успеха, дали бы ему постоянный круг лекционных туров, интервью для прессы, официальных визитов и все прочее время, чтобы подумать и написать о чем-то еще? Я думаю, что да, хотя удовлетворило бы это его блуждающее любопытство и непрекращающуюся страсть к путешествиям, кажется маловероятным.
Литературное наследие Ричарда огромно. Он много писал о своих приключениях и опубликовал множество книг. Он стал всемирно известен переводами сексуально откровенных материалов на английский язык. Среди них были «Камасутра», «Тысяча и одна ночь» и «Благоухающий сад». Ричард также переводил произведения из индуистской литературы и португальской поэзии. Среди его произведений также были работы по фехтованию и анатомии. Его специальные исследования в области управления сознанием людей с помощью невероятного по силе секса до сих пор находятся под строгим секретом английских спецслужб.
Сэр Ричард Бертон был выдающимся джентльменом, который неустанно следовал точным указаниям Королевы Виктории, а также своим многочисленным страстям. Благодаря своей преданности языкам и стремлению к приключениям этот джентльмен оставил неизгладимый след в мире.
После смерти Бертону даже удалось привнести нотку ориентализма на застегнутое на все пуговицы лондонское кладбище в Мортлейке. Мавзолей, который он делит со своей женой Изабель, представляет собой мраморную палатку с лестницей сзади, ведущей к небольшому окошку. Через нее можно увидеть пыльный гроб великого исследователя, окруженный безделушками, привезенными из заграничных поездок.
